Круги фей [сказки и легенды германских народов о великанах, гномах, феях, водяных и домовых] - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

И он действительно дожил до этого момента.

Однажды ночью, когда вместо благочестивых гимнов из монастырских келий доносились пьяные песни, по небу поползла темная грозовая туча. Гремел гром, сверкали молнии, заставляя трепетать все окрест. Люди падали на колени; и только монахи не внимали голосу Всевышнего. При каждом раскате грома они повышали голоса в тщетной попытке заглушить своим диким хором шум снаружи.

Последовала ужасная вспышка, сверкнувшая, подобно огненной короне на вершине башни; молния пронзила крышу и ударила в трапезную, где в один миг ее смертоносные стрелы отправили всех нечестивых и безбожных насмешников к трону Вечного. Пламя охватило мебель в зале, и вскоре огонь вырвался из разбитых окон, потому что все руки, которые могли бы быть подняты, чтобы остановить его движение, замерли.

Водяной эльф сидел на камне у берега реки, с удовольствием наблюдая за этим ужасным зрелищем.

С каждым мгновением пламя набирало все большую силу. Его огненные зубы грызли балки и колонны, пока те с треском не разлетелись на куски, и, наконец, пожирающая стихия поднялась из разрушенной груды камня внизу на колокольню. Колокол, раскачиваемый жарой, пришел в движение. Удары следовали все быстрее и быстрее, словно крик боли или скорбный звон, дико и жутко звучащий сквозь рев бури. Балки, с которых он свисал, подломились, и он упал в воду с громким всплеском, заставив ее вспениться и зашипеть, когда ее коснулся раскаленный металл. Колокольня рухнула, и величественное здание превратилось в груду дымящихся руин.

Постепенно ярость стихий утихла, и природа снова погрузилась в мирный покой. Облака развеялись, и с вновь лазурного неба луна смотрела на развалины тем же кротким и ласковым взглядом, каким прежде смотрела на гордый монастырь.

А как же водяной эльф? Гибель врагов почти примирила его с судьбой. Ненавистные звуки колокола больше не долетали до его ушей, напоминая о том, что он так хотел забыть, — о своей утраченной власти. Колокол нашел себе пристанище на красивом зеленом лугу, лежавшем у подножия Заале. Эльф посадил вокруг него водяные лилии, точно так же, как люди украшают могилы прекраснейшими цветами. Затем он построил хрустальный замок прямо перед ним и привез домой в качестве невесты прекрасную водяную фею с соседней реки Эльбы.

Через некоторое время в украшенных ракушками залах хрустального замка играли дети — два прекрасных мальчика с яркими глазами и маленькими красными шапочками, и их сестра, кроткая маленькая водяная фея, такая же милая и красивая, как и ее родственницы, феи гор и деревьев.

Сыновья были похожи на своего отца: они ненавидели людей, о которых старый эльф не говорил им ничего, кроме плохого, и каждый день Святого Иоанна помогали ему заманить в реку какого-нибудь неосторожного смертного.

Их прелестная младшая сестра была совсем другой. Тайная тоска влекла ее сердце к земле и ее обитателям, и только строжайшим запретом отец мог заставить ее остаться дома. Но по ночам, когда в хрустальном замке царил сон, она поднималась на поверхность воды, становилась на большие белые кувшинки, охотно служившие ей, и таким образом на этом тонком плоту плавала вверх и вниз по течению. Ее длинные светлые волосы струились вниз до самой воды; в белых руках она держала золотую арфу; и когда касалась струн и пела свои нежные песни, рассказывавшие о ее тоске по прекрасному солнечному свету, по голубому небу и неведомому человечеству, деревья склоняли свои высокие головы к кромке воды, птицы замолкали, и даже ночной ветер задерживал дыхание, слушая музыку маленькой водяной феи.

Снова настал день Святого Иоанна, и старый водяной эльф опять пребывал в раздражении.

Солнце освещало реку, и его лучи радужными бликами отражались от хрустальных колонн водяного замка. Луга в прохладном ложе Заале были покрыты свежайшей зеленью, длинная трава колыхалась среди воды, а рыбы и водяные жуки метались между ее стеблями, подобно золотым звездам.

Два мальчика наточили косы и принялись косить траву, потому что пришло время сенокоса. Их сестра стояла среди лилий рядом с большим колоколом, держа в руке один из белых цветков и ударяя по металлу его тонким стеблем, так что колокол отвечал ей странным и мягким голосом. Но она делала это тихо, очень тихо, потому что знала, как ненавистен отцу звук старого колокола, особенно в этот день. Звук был глубоким и музыкальным, напоминая маленькой фее звон колокольчиков, который она иногда слышала тихими ночами, когда плавала вверх и вниз по реке на своем плоту из кувшинок.

Забавляясь, она забыла, что отец рядом, и ударила в колокол так громко, что звук, разнесшись по воде, достиг замка, где старый эльф, задумавшись, прислонившись к колонне, поглаживая свою седовато-зеленую бороду, мечтательно наблюдал за работой сыновей.

Когда ненавистный звук достиг его ушей, он вскочил с гневным криком и свирепо посмотрел на свою дрожащую дочь. Но прежде чем он успел дать волю своему гневу, на дворец и луг упала тень, сопровождаемая грохотом, как будто в замке что-то сломалось.

Так оно и было на самом деле.

Наверху по волнам медленно плыла лодка; рулевой случайно повернул руль так, что его железное острие с силой ударилось о хрустальное стекло дворца водяного духа, — и оно упало, разбившись на тысячу осколков.

Это было уже слишком для разъяренного эльфа. Он поднялся из вспененной воды и с горящими глазами предстал перед лодочником.

— Наглец, — прорычал он, — что ты наделал? Немедленно исправь содеянное. Если стекло не будет заменено в течение получаса, ты заплатишь за это своей жизнью.

Лодочник рассмеялся.

— Я не знаю ремесла стекольщика, — ответил он, — и вряд ли найду кого-нибудь, кто мог бы работать там, внизу, в воде. А что касается твоих угроз, мой добрый друг, то время твоей власти давно прошло. Теперь даже ребенок не боится тебя; кроме того, у меня есть груз стальных прутьев, и, знаешь, мой дорогой водяной, они помешают тебе войти в мою лодку и причинить мне вред.

При упоминании о стали, — металле, очень вредном для водяных эльфов, — эльф неохотно удалился. Он бросил еще один гневный взгляд на смелого лодочника и на маленькую девочку, которая в ужасе вцепилась в руку отца; затем он медленно погрузился в воду. Сев в своем хрустальном зале, положив голову на руку, он попытался придумать какой-нибудь план, с помощью которого мог бы выманить маленькую девочку, сидевшую в лодке помимо лодочника, в свое королевство и, выбрав ее в качестве жертвы дня,